Сын - Страница 144

К оглавлению

144

Мне нечего было ответить.

— Это была великая битва, Илай. Последняя, в которой мы победили. Дальше будут только поражения. На твоем месте я убирался бы отсюда как можно быстрее.

— Ты — их вождь.

— В отличие от вас у нас демократия. Каждый человек свободен. Мое слово — это совет, а не закон. — Он ласково похлопал меня по плечу. — Я говорю это, потому что ты лучший из всех бледнолицых, кого я знал. Я рад, что на свете живет такой, как ты.

— Да я и сам рад, — попытался я пошутить.

— Лучше всего, если ты будешь скакать день и ночь без остановки хотя бы несколько дней.

Я развернулся, чтобы уйти. Он упаковывал мешочки с золотым песком в кожаную суму.

— Ты зачарован, Илай, духи хранят тебя. Я понял это с первой нашей встречи. Но это и твое проклятие, — он протянул мне суму.

— Что надумал? — спросил Буск.

Они с Шоуолтером, обшаривая палатки при свете луны, отыскали чистую форму Союза, что было совсем не трудно, федералы погибли в нижнем белье. Форму парни затолкали в свои седельные сумки.

— Мы едем в Калифорнию, — объявил Шоуолтер.

— Я сообщу, что вы погибли в бою.

— Дерьмо, — выругался Буск. — Боям конец. У этих ублюдков в синих мундирах сплошь «генри» и «спенсеры», да в придачу эта чертова автоматическая пушка. Не говоря уже о ботинках янки. Да я бы пришил любого за одни только ботинки.

— А это гребаное золото, — вмешался Шоуолтер. — Нашим ребятам платят расписками, которые превратятся в дым к тому времени, как они доберутся до дома.

— Я полковник.

— Илай, очень скоро мы проиграем величайшую войну в истории; возможно, мы уже ее проиграли, просто новость еще до нас не дошла. Я не хочу угодить в тюрягу к федералам, или чтоб по случаю смутного времени меня пристрелили парни из Местной самообороны, или, хуже того, героически погибнуть в решающей битве за хрен знает что.

Крыть нечем.

— Если вернешься в Остин, тебя расстреляют как дезертира. А война так и так закончится, уцелеешь ты или нет. Вали на запад и пошли за своей семьей.

— Не могу.

— Думаешь, мы протянули так долго, потому что великие воины?

Я все молчал.

— Ты настоящий сукин сын, — буркнул он. — Мне всегда было интересно, что ты за тип.

— Девочки, — ухмыльнулся Шоуолтер, — как вы думаете, эти ниггеры прерий отвалят нам немного золотишка?

Федералов погибло больше двух сотен, большая часть — в подштанниках. Обычно после боя чувствуешь себя как после доброй охоты, но сейчас на душе было тошно.

Двадцать восемь чероки погибли на месте, и еще четырнадцать тяжело раненных застрелили на рассвете их товарищи. Мы похоронили Шоу и Фиска, лица у обоих были разбиты до неузнаваемости. Я думал о детях Фиска и о детях всех остальных, у каждого из этих людей были близкие, дорогие им люди.

Из обоза я взял себе солонины и патронов для своей «генри». Летучий Мундир выдал Буску и Шоуолтеру по мешочку с желтым песком. Они были так счастливы, что я решил не пересказывать наш разговор с вождем.

Чероки не смотрели в нашу сторону. Они думали, что мы знали про пушку, и нам оставалось лишь оседлать лошадей и потрусить вниз, оставив чероки золото, все оружие, снаряжение и лошадей федералов. В стороне от дороги лежал мертвый человек в одних подштанниках, а дальше, на берегу ручья, еще один.

Я не мог избавиться от чувства, что переступил черту, за которой нет дороги обратно. А может, я пересек ее много лет назад, а может, ее вообще никогда не существовало. Все, что ты получаешь, принадлежало другим людям. Какие бы узы ни связывали меня, они перерезаны.

— Хорош ссать, — радовался жизни Шоуолтер. — Взойдет солнце, они разглядят свою добычу и смогут думать только о том, чтоб забрать все и смыться как можно скорее. Они напрочь забудут о нас!

— Возможно, ты и прав, — не стал я спорить.

Буск ехал далеко впереди. С того момента как мы похоронили ребят, он со мной не разговаривал.

У подножия горы мы разделились, я пообещал парням разыскать их в Калифорнии, когда война закончится. С Ниггерами Богатых Людей было покончено прямо сейчас. Я сказал на прощанье несколько слов, чтоб они по моему лицу ни о чем не догадались.

Вдалеке послышались выстрелы: чероки кончали своих раненых. Я проводил взглядом Буска и Шоуолтера, а потом снял подковы со своего коня, объехал еще разок подножие горы, меняя направление на каждом скальном выступе и после каждого ручейка. Буск и Шоуолтер наверняка не станут заботиться о своих следах. Я надеялся, что индейцы их не догонят, но это было маловероятно, люди вокруг меня долго не живут, чероки обязательно их поймают; их, но не меня, и в этом я тоже был уверен.

Спустя месяц я вернулся в Остин. Война кончилась еще весной.

Пятьдесят три
Дж. А. Маккаллоу

Нет, она точно шлюха или лесбиянка. Мужик в женском теле; загляни под юбку — и увидишь член. Лгунья, интриганка, холодное сердце и сухая пизда, да просто потаскуха. Впрочем, она не принимала это на свой счет. Пустые слова.

Быть мужчиной означает жизнь без правил. Можно в церкви говорить одно, а в баре — другое, и все будет правдой. Можно быть прекрасным мужем и отцом, добрым христианином и при этом трахать каждую секретаршу, официантку и проститутку, которая на глаза попадется. У них есть такой специальный сигнальный код: подмигнуть, кивнуть — я имел эту девицу, или няню, или стюардессу, эту горничную или инструкторшу по верховой езде. Но малейший намек, что она далеко не девственница (у нее, в конце концов, трое детей), означает пожизненное проклятие, позорное пятно, алую «А».

144